— Уж если на то пошло, то есть два серьезных импульса для развития предпринимательства в научно-технической сфере. Первый — это начавшийся примерно с восемьдесят седьмого года процесс демократизации, в том числе и по отношению к организационным формам науки. Малой науке перестали запрещать «быть». А второй — тяжелое положение отечественной науки. Конечно, в мире наши мозги могут использоваться на гораздо более выгодных условиях, чем в России, и многие научные работники принимают решение работать за рубежом.

Но многие остались здесь и оказались в нелегкой ситуации. Поэтому те, кто имеет что-то в голове, уже готовый патент или идею, стремятся реализовать это в бизнесе. Они создают фирмы, где на базе своей интеллектуальной собственности пытаются произвести продукт, нужный российскому или зарубежному потребителю. И радует то, что многим это удается.

— Каков масштаб этого сектора рынка?

— Никто, конечно, суперточно не может этого подсчитать. Но судите сами. В стране насчитывается сорок тысяч малых предприятий научно-технической сферы. На каждом предприятии в среднем занято по шесть человек. Всего, стало быть, примерно двести пятьдесят тысяч. Так что на радость нашему фонду в этих малых фирмах сосредоточено процентов двадцать российского научного потенциала.

— Как вы оцениваете перспективы научно-технического предпринимательства ?

— С точки зрения перспективы нас радует, во-первых, то, что те стимулы, что я вам назвал, остаются в силе. А во-вторых, после семнадцатого августа девяносто восьмого года многим из этих ребят просто манна небесная на голову свалилась. Отсюда ушел зарубежный поставщик, то есть конкурент. Мало того, конкурент ухитрился уйти, оставив здесь дилеров, то есть распределительные сети. Их создавали многие иностранные фирмы, особенно в области фармацевтики. Это оказалось очень полезным для наших производителей. Плюс к этому конкурент, уходя, оставил здесь еще одну интересную вещь: он приучил нашего потребителя к определенным видам товаров, которых раньше на российском рынке не было.

— Что вы имеете в виду, говоря о новых пристрастиях потребителя?

— Ну, мы ведь раньше и кондиционеров не применяли, и бутилированной воды не пили, теплым полом не пользовались. Я уж не говорю о том, что сегодня даже утюг хороший не то, чтобы электроники требует, но, скажем, отпаривателей или еще каких-то специфических характеристик, без которых наш потребитель уже не захочет его брать. А электротермическое оборудование для сауны или просто измерительные приборы для дома? То есть масса всего, к чему мы не были приучены. И люди бросились в эту нишу.

— Где в основном сосредоточены усилия малых инновационных фирм?

— Прежде всего это деловой софт. Столько ребят туда пошло. Они эту нишу знают, и смотрите, как многие в ней выросли. Начинали по нескольку человек. А сейчас в «Гаранте» уже работают человек пятьсот, в «АйТи» — около шестисот, «1С» создала громадную систему дилеров по всей стране.

— О том, что бизнес на софте развиваете хорошо, уже написаны сотни тысяч строк. А других областях что же таких успехов нет ?

— Ну почему же. Жизнь наша создал огромный рынок для средств обеспечени безопасности: безопасность бизнеса, персональная безопасность, безопасность жилища. Это большая ниша для людей, понимающих в электронике. Многие заняты в фармацевтике, пищевке, то есть чисто потребительских секторах. Есть такой Денис Руденко. Начинал с того, что вставлял палочки в эскимо. А сегодня в любой киоск зайдите и увидите мороженое «Волшебный фонарь». У него своя технология обволакивания вафельного стаканчика шоколадом, полученным из шоколадной крошки. В свое время патент на нее получил. И оборудование нестандартное разработал.

— Конечно. Вы видели, когда вошли, что у меня был представитель екатеринбургской фирмы «Пумори-инжиниринг». Это шесть докторов наук начали несколько лет назад свой бизнес по инструменту. А сейчас их фирма контролирует тридцать процентов Свердловского инструментального завода. Или еще: в Ярцеве, под Смоленском, есть такая фирма «Аркада». Ей пять лет. Организовали ее пять человек, имеющие патенты на металлические профили. Начинали они с профилей для тепличек. Сегодня выпускают профили для подвесных потолков, внутренние металлические профили для пластиковых окон. Десять лет назад у нас и рынка такого не было. Они сегодня потребляют десять процентов металла и жести с Новолипецкого завода.

— Что-то мы все о малом бизнесе, перерастающем в средний. Есть области, где все держится только на малом предпринимательстве?

— Безусловно. Слава Богу, у нас в России появился и формируется рынок экологического приборостроения — для оснащения СЭС, станций водоподготовки и так далее. Крупных заводов в этом секторе не сохранилось. Это раньше на всю страну был один завод, скажем, хроматографов. А сейчас все это делается силами малых фирм. Наши автомобильные гиганты, как и во всем мире, буквально облеплены такими компаниями. Куча фирм делает брызговики, даже из резиновой крошки. А кто делает краски для ГАЗа и для ВАЗа? Небольшие фирмы в Дзержинске.

— Вы упомянули в связи с экологическим оборудованием станции водоподготовки. Значит, малые фирмы ориентируются не только на частный сектор, но и на бюджетный.

— Да. Но лучше себя все-таки чувствуют первые — те, что работают не на бюджет. Скажем, многие фирмы из области медицинского приборостроения, сориентировавшись на государственное здравоохранение, имели проблемы. А те, кто производит материалы и оборудование для стоматологии, где большую долю составляют частные клиники, очень продвинулись. Практически в любой лечебнице вы увидите продукцию либо от «ВладМиВа», либо от «Радуги-Р», либо от «Аверона-М». Последний даже в Германию свою продукцию продает. По нашим оценкам, малые фирмы поставляют до тридцати процентов отечественных материалов и оборудования для стоматологии.

— А что будет, когда существующие инновационные фирмы исчерпают идеи, с которыми пришли в бизнес?

— Они уже начали финансировать фундаментальную науку. Ориентированную фундаментальную науку, как они говорят. Это не дикие деньги. Но существенные. Ребята прекрасно понимают, что одно дело занимать пустующие ниши на рынке, а другое — раскрутить настоящий крутой инновационный бизнес. Тут без хорошей идеи не обойтись. А хорошую идею может дать только фундаментальная наука.

— Примеры можете привести?

— Пожалуйста. В Санкт-Петербурге есть такая фирма «Аргус-Спектр», производящая охранные системы. Какие, казалось бы, им нужны идеи? Но посмотрите, как у нас защищается стекло в магазинах. Датчики наклеены, фольга висит. Некрасиво. Поэтому надо разработать дистанционные системы защиты. Но дистанционные системы должны очень хорошо разбираться в характере звука: кошка скребется или вор стекло режет. А для этого надо очень серьезно покопаться в природе звука.

Если так и дальше пойдет, то своими заказами раскрученные инновационные фирмы смогут загрузить еще процентов двадцать нашего научного потенциала.